В плену фиолетовых зеркал - Василий Ефимов

Джейсон шёл по руинам несколько дней, любуясь ядовитыми тучами и вспышками ядерных взрывов. Однако не один из них не был настолько близко, чтобы подарить ему смерть. Иногда он видел людей выбирающихся из-под руин. Иногда вытаскивал их сам, когда слышал крики из-под обломков. Все они умирали. Снова и снова всюду возникали ослепительные вспышки и на их месте вырастали всё те же гигантские грибы.

Сколько раз его прожигало до костей и уносило ударной волной. Но всегда он оставался жив. Джейсон шёл, не зная куда, и не известно сколько времени.

Однажды он увидел какое-то здание. Джейсон не знал, был ли это сон или уже наконец-то наступила смерть, но всё казалось реальным на сто процентов. Здание развалилось пополам. Осталась лишь часть первого этажа, которая была цела и невредима. Там стояла барабанная установка, мощная стереосистема, на стене висело четыре электрогитары. Джейсон взял одну из них и подключил её к чудом уцелевшей аппаратуре. Всё заработало! Ему было плевать, реальность это или иллюзия. Он начал играть пятую песню из второго альбома, записанного тогда давно в Лос-Анджелесе. Джейсон чувствовал, как звук проходит сквозь него, разливаясь волной как от ядерного взрыва. Он пел хоть и позабыл половину слов. Тут он услышал, как подключились барабаны, оглянулся и увидел Ларса стучащего по ним в поте лица, как тогда на концерте в Лондоне. Другие гитары взяли Дрейк и Стив. Они снова играли вместе. Лучше, чем всегда. Теперь «Blade of passion» слышал весь мир — проклятый театр марионеток. Это мертвое небо и руины. И с каждой вспышкой нового взрыва слышались нарастающие крики людей пришедших на последний, лучший концерт. Песня подходила к концу, и был вечер. Огромное кроваво-красное солнце медленно заходило за мертвый горизонт. На небе нарисовалась линия. Она становилась длиннее и ближе. Что-то с режущим свистом врезалось в землю совсем близко. Возникла белая вспышка — самая яркая из всех. Вырос последний гриб, порвав отравленную атмосферу. Планета покрылась трещинами и взорвалась.

Темнота, безмолвие. Где-то впереди очень далеко появился кусочек света. Возникло чувство. Оно очень знакомо. Это чувство скорости. Оно всё сильнее. Оно нарастает. Свет становится ближе. Вот он!

Вспышка.

Вокруг мелькают тысячи светящихся частиц. Одни несутся с такой же скоростью, другие летят быстрее или медленнее. Но куда? Всё равно… Это так прекрасно.

Что-то появилось посреди пустоты. Вокруг разлился синий свет. Внизу океан, сверху небо. Но чего-то не хватает. Солнца. Нет. Вот оно. Это не солнце. Но что бы ни было…

Вспышка.

Дуновение ветра. Шторм. Дремучий лес. Степи, разные степи. Всё проносится мимо.

Вспышка.

Невиданная земля. Везде зима, суровая зима.

Вспышка.

Охота на оленя. Лиственный лес. Горная река.

Вспышка.

Ночное небо. Какой-то город. Метеоритный дождь.

Вспышка.

Нужно выплыть на поверхность. Нужно выплыть, но до неё так далеко! Головная боль. Удушье.

Вспышка.

Огненное ядро.

Вспышка.

— Господин Лютор, сегодня как раз тот день, что бывает раз в тринадцать лет, когда за солнцем плывут мелонфимы.

Вспышка.

— Как ты себя чувствуешь Джейсон?

Темнота. Светлый тоннель. Снова темно.

Винсент открыл глаза.

На этот раз Горнер оставил его в капсуле.

— Здравствуй Винсент.

— Здравствуй Горнер.

— Вижу, моё имя наконец-то поселилось в твоей голове.

— Да.

— То, что ты улавливаешь кусочки информации не очень хороший знак. Твоя память тебе вряд ли понадобиться, так что не напрягай воображение.

— Я что, так и останусь висеть в воздухе в этой капсуле?

— Да, пока не отправишься на следующий этап.

— Часто я здесь бываю?

— Частенько, — Горнер покивал.

— Сколько жизней я прожил?

— Девять. Что скажешь насчёт последней?

— Ты извращенец с больной фантазией.

— Не только я, — Горнер ухмыльнулся, качая головой. — Этот этап дал скудные результаты, что уже хорошо, учитывая твоё сопротивление. Тебе хочется, чтобы всё было, по-твоему. Но, как я уже говорил, когда ты что-то меняешь, всё переворачивается с ног на голову и кончается трагично. Что самое интересное, ты создаёшь новые элементы несознательно, инстинктивно. Одно твоё присутствие, словно ложка дегтя в бочке с мёдом. Ты слишком рано уходишь из жизни. Как ты не поймёшь, что, прерывая шлифовку, ты делаешь хуже не только мне, но и себе. Следующий этап построен специально для таких безнадёжных случаев. Я создал его, чтобы избежать крайних и грубых мер. Я всегда работаю тонко.

— Я не совсем понимаю.

— Признаюсь то, что ты делаешь с моими мирами это даже интересно, хотя ничего хорошего в этом нет.

— Как же должно было быть в этот раз?

— Из-за любви к Кармен, ты должен был бросить музыку. И ты стал бы профессиональным фотографом, а потом…

— Скучно.

— Мир был совсем другим без тех технологий, которые ты создал. Без следов влияния пришельцев. Без «всемирной корпорации киллеров». Там полно всякого мусора. Откуда ты всё это взял?

— Понятия не имею. Ты знаешь обо мне больше чем я. Ты отобрал у меня память. Отвечай на такие вопросы сам.

— Я не могу.

— Почему я помню только последнюю нашу встречу и одну жизнь?

— Потому что механическая память временно вытащила информацию из банка. Всё что ты помнишь, забудется через пару минут.

— Не посылай меня никуда. Отпусти. Возможно, скоро я заплачу тебе больше, чем тот, кто тебя нанял.

— Если я сделаю это, тебя ликвидируют. Заплатить ты не можешь, у тебя ничего нет, и не может быть. Ты всего лишь сырьевой элемент.

— Если это правда, то убей меня.

— Глупо бросать дело, на которое тратишь столько времени и сил. Не волнуйся, скоро всё кончится. Ещё парочка таких этапов и ты сделаешь меня Богатым.

— Тебе повезёт, если это будет так.

— Удачной шлифовки, — пожелал Горнер.

Светящийся шар электрическими разрядами поглотил сырьевой элемент в прозрачной «упаковке».

Горнер переместился на кольцевой мост в районе порталов. Он мысленно связался с Нотиль. Та вскоре оказалась рядом.

— Привет Горн, зачем ты меня вызвал?

— Я хочу кое-что отметить.

— Дела с Винсентом пошли в гору?

— Не то чтобы пошли…, но уже близко к этому. Коэффициент шлифовки резко подскочил. Думаю, скоро настанет тот долгожданный момент, о котором я тебе говорил.